І до попереднього

Это старый милитарюга Хайнлайн, «Звездная пехота». Либретто: из части сбежал придурок, изнасиловал и убил маленькую девочку. Придурка военное командование выцарапало из лап гражданского правосудия под тем же предлогом: «Он сукин сын, но он наш сукин сын, и судить его будем мы». Читаем и конспектируем.

«Ведь Диллингер оставался одним из нас, он все еще числился в наших списках. Несмотря даже на то, что мы не хотели иметь с ним ничего общего, что нам никогда не придется служить с ним, что все мы счастливы были бы отречься от него, он принадлежал к нашему полку. Мы не могли отказаться от него и позволить шерифу за тысячу миль отсюда повесить его. Если уж возникнет такая необходимость, человек - настоящий человек - сам пристрелит свою собаку, а не станет искать, кто бы сделал это за него. Полковые документы гласят, что Диллингер — один из нас, и мы просто не имеем права бросить его.

В тот вечер мы маршировали по плацу "тихим шагом" — шестьдесят шагов в минуту, и это, доложу вам, тяжело, когда привык делать тысячу, — оркестр играл "Панихиду по неоплаканным", затем вывели Диллингера, одетого по полной форме МП, как и все мы, и оркестр заиграл "Денни Дивера", пока с него срывали знаки различия, даже пуговицы и пилотку, оставив только светло-голубой мундир, который больше не являлся формой. Барабаны забили непрерывную дробь, и затем все было кончено.

Мы прошли к осмотру, а затем разошлись по палаткам бегом. Не помню, чтобы кто-нибудь потерял сознание или кого-то затошнило. Однако за ужином почти никто ничего не ел, и не слыхать было обычной болтовни.
(…)
Никакого сочувствия к нему у меня не было, и нет. Старая песня — "Все понять - все простить" - это сущая ерунда. Многие вещи вызывают тем больше отвращения, чем больше их понимаешь. Мое сочувствие — на стороне Барбары Энн Энтсуайт, которую я никогда не видел и теперь уже не увижу, и ее родителей, которые тоже никогда не увидят больше свою девочку.

Тем же вечером, стоило оркестру отложить инструменты, мы надели тридцатидневный траур — по Барбаре, а также в знак позора нашего полка. Знамена были задрапированы черным, на поверках не играла музыка, не было пения на ежедневном марше. Только раз кто-то попробовал - и тут же его спросили, как ему нравится полный набор синяков и шишек. Конечно, мы ни в чем не были виноваты, но обязанность наша — охранять маленьких девочек, а вовсе не убивать их. Была задета честь нашего полка, и мы должны были смыть с себя пятно. Мы были опозорены и постоянно ощущали свой позор.»

Детально и ясно изложено старым милитаристом?

Кацапы, вы хотите его судить сами? Вы берете его подвиг на себя? Тогда зачехлите знамена, отложите концерт Валерии и объявите в Москве траур. Раз уж он ваш "сукин сын", так и несите за него все полностю. А не пихайте стыдливо смятые купюры "в компенсацию".

Звідси.

Що до цього додати? У нас зараз теж гинуть або калічаться молоді і гарні люди, діти, немовлята. Так, частина їх загинула від снарядів та куль , що прилетіли з української сторони. І їх жаль не менше, ніж вірменське немовля. Але у нас війна, яку розпочали не ми. У випадку Гюмрі скоєно настільки жорстоке та безглузде вбивство, що особисто я не можу ані усвідомити, ані зрозуміти, ані пробачити.

І саме Пермяков став кінцевим уособленням (сучасної ??? ) Росії і тих ідей, що вона несе у світ. І я вже не здивувався чималій кількості людей, що вивісили у себе тег #явалера на його підтримку.